В моей семье меня все слишком опекали. Мой отец — азербайджанец, вырос в интернате. В свою очередь, мама и бабушка прожили вместе всю жизнь и никакой другой любви просто не знали. Думаю, все они боялись внешнего мира.
Папа оправдывал свой гипероперационизм национальными чертами. Однажды он сказал мне: «Девочки как овцы. Если вы отпустите их, они будут прижаться к первому пастуху, которого смогут найти. Мои мама и бабушка извинились за заботу. В детстве я была балериной, и мне это нравилось: я стояла перед телевизором, когда дедушка летел. чокнутый, я никому не позволю включить его, я гуляла по квартире в балетном трико, но родители решили, что я слишком устал и у меня нет времени выучить английский, поэтому меня забрали от танцев.
В школу водили до седьмого класса. Моя мама и бабушка заботились обо всех повседневных делах: что и когда я буду есть, куда я пойду и что надену. Они привели в порядок мой гардероб. Когда мы жили вместе, у меня не было личного пространства, даже собственного ящика в письменном столе.
В подростковом возрасте я стал проводить больше времени со сверстниками и позже стал приходить домой. Мне звонили родители, я им не отвечал, меня обыскивали в морге. Папа хотел знать, с кем я встречаюсь, почему я ношу ресницы, почему выщипываю брови и надела юбку выше колена. Все это произошло, когда я учился в колледже. Когда мне было 20, родители запретили мне приходить домой после 22:00. Никто не был уверен, смогу ли я закрыть дверь. Отношения с противоположным полом были запрещены.
В последний год учебы я сказал, что хочу переехать из Москвы в Санкт-Петербург. Начались скандалы, кричали: «Ты мне больше не дочка!», Но я все равно уехала и вышла замуж за русского. Папа заплакал, когда узнал. Я решила не приглашать семью на нашу свадьбу.
Первое время после переезда было сложно. Я хотел избавиться от всего, что связывало меня с моими родителями. И я действительно не понимал, как устроен мир. Как люди зарабатывают деньги, как они делают покупки? Мне казалось, что я ничего не могу сделать и ничего не могу. Через некоторое время я адаптировался, нашел работу и снова начал общаться с родителями. Сначала мы много спорили, потом отношения нормализовались.
Позже мы с мужем развелись. Я понимаю, что выбрала его, потому что это копия моей мамы — для меня так выглядел человек, которого я любила. Когда я рассказал ему о разводе, папа снова разозлился. Было трудно избавиться от его убеждения, что женщина не должна разводиться, потому что тогда ее «используют». Но в конце концов я поняла, что со мной все в порядке, развод — это нормально.
В нашей семье ходят шутки, что папа меня продал за 100 баранов. После развода он предложил поехать в Азербайджан и найти мне нового мужчину. Иногда я думаю про себя: может, мне действительно стоило выйти замуж за Азербайджан и принять ислам, чтобы все решилось за меня. Затем я возвращаюсь к реальности и говорю «нет» этим мыслям.
Теперь у меня молодой человек. Он родом из Финляндии, весь в татуировках и происходит из андеграунда. Я не говорю отцу, потому что мой партнер — полная противоположность папиному идеалу.
К сожалению, Алла была обречена попасть в ловушку гипер-извращения родственников.
В азербайджанских семьях традиционно последнее слово принадлежит мужчинам. В данном случае это касалось всей семейной системы. На ситуацию также повлияло то, что отец Алли вырос в детском доме, где решения принимались за него. Следовательно, он развил идею, что взрослые решают все за всех. Он также передал его своей семье. У мамы Аллы тоже были причины для чрезмерной опеки: мать заботилась о ней всю жизнь.
Алла стала стабилизатором в семье — вокруг нее собралась семья. По этой же причине семья не была подготовлена ни к синдрому «пустого гнезда», ни к синдрому «неоправданных ожиданий». Важно, чтобы ребенок осознавал свое право на разлуку и не путал его с эгоизмом или предательством.
К сожалению, Алла была обречена поддаться гипер-гипер-гипер-родству.
В азербайджанских семьях традиционно последнее слово принадлежит мужчинам. В этом случае пострадала вся семейная система. На ситуацию также повлияло то, что отец Алли вырос в детском доме, где решения принимались за него. Следовательно, он развил идею, что взрослые решают все за всех. Он также передал его своей семье. У мамы Аллы тоже были причины для чрезмерной опеки: мать заботилась о ней всю жизнь.
Алла стала стабилизатором в семье — вокруг нее собралась семья. По этой же причине семья не была подготовлена ни к синдрому «пустого гнезда», ни к синдрому «необоснованных ожиданий». Вашему ребенку важно осознавать свое право на разлуку и не путать его с эгоизмом или предательством.
